Сидел без свиданий и почти без писем. Правозащитник Леонид Судаленко рассказывает, как в колонии продолжил помогать людям, а себе помочь не мог «Встретил юбилей в ШИЗО». Каково это — попасть в колонию, когда тебе за 60 «Недавно мне удалили яичники. К концу года удалят вторую грудь». Как беларусы борются с тяжелыми болезнями в эмиграции «Страшно, что рак вернется, а ты в эмиграции, а дети маленькие»
«Бачыла, як збег суддзя, калі Латыпаў праткнуў горла ручкай». Маладыя праваабаронцы распавядаюць, што не дае з’ехаць з глузду ад навін і працы «Как я одна могла причинить такой ущерб?» «Минсктранс» требует деньги у осужденных за протесты — как они выплачивают Из рады БНР — в сталинские лагеря. Кто такая Лариса Гениюш, чей памятник пропал в Зельве Сок апельсина втирают в кожу, а сгоревшей спичкой подводят глаза. Как устроен уход за собой и гигиена в заключении Збівалі, адразалі палец, падпальвалі. У Беларусі затрымліваюць калектараў наркашопаў, якія «караюць» закладнікаў «Обеспечение порядка безопасности». Из‑за антивоенного митинга беларуске запретили въезд в Россию на 40 лет, хотя там живут ее родители «Место, чтобы беларусы не скитались». Минчанка организовала в Польше дом для тех, кто бежит от репрессий или войны «К концу смены понимаешь, что похож на зомби». Поговорили с беларускими медиками о перегрузках, зарплатах и проверках прокуратуры 2 года колонии за чучело Лукашенко, 11 лет за костер на рельсах и 20 — за телеграм-канал. Самые жесткие приговоры 2022 года по политическим делам Закрылі Чырвоны касцёл, прыбралі барэльеф Каліноўскага і прыраўнялі «Жыве Беларусь» да нацызму. Чым займаліся беларускія ўлады ў год гістарычнай памяці Памятка «Медиазоны» о том, как донатить безопасно